“Нам, офицерам и солдатам, приказали расположиться, посреди мертвых и умирающих. Не было ни дров, ни воды, хотя в русских патронниках, найдена каша, водка и другая провизия. Из обломков фургонов и оружейных прикладов, развели огни, и это стало достаточным для того, чтоб сделать основное блюдо – поджарить конину. Варить суп, можно лишь вновь спустившись к речке Колоче, чтоб набрать воды.
Но самое ужасное то, что как только прорезывался в ночной тьме, блеск, практически у каждого огня, собирались те, кто умирал и был ранен, и вскоре их становилось больше, чем наших солдат. Они как призраки продвигались в полумраке, и доползали до костров.
Страшно искалеченные, тратили последние усилие, остатки своих сил. Хрипели, умирали, устремив взгляд на пламя, а те, кто сохранил дух жизни, являлись мертвыми тенями! Им оказывали всякую возможную помощь, не только доблестные французские доктора, но солдаты и офицеры” – примерно так видел Вьоне де Маренгоне, первый день после Бородинского сражения.
И действительно, сражение на Бородинском поле, отличалось чрезвычайным кровопролитием и ожесточением. “Из всех сражений, самым ужасной, – писал через некоторое время Наполеон, Была битва под Москвой”. Ценой больших потерь, русские войска, были отодвинуты французами, но настоящего успеха, французы, не получили. Потери у воюющих сторон: русские 45 тысяч человек, у французов – 58 тысяч человек, то есть больше 40% личного состава.
“В походные госпитали превратились биваки,” – писал далее Вьоне де Маренгоне. “Когда было сделано извещение, что основной госпиталь находится рядом с главной квартирой, треть оставшееся армии, прошли через него. Раненые появлялись массами. Приходилось делать достаточно трудные операции, без прерывно. Хотя работу затрудняла очень холодная и туманная погода. Северные ветры, были холодны. Ночью с трудом удавалось удержать зажженный огонь восковой свечи. Раны, полученные в бою, были тяжелы, так как причинены огнем артиллерии. От оружейных пуль, раны также ни отличались, связи с тем, что получены в упор, с очень близкого расстояния. Причем, русские пули, были определенно крупнее, чем наши.
Артиллерийские раны требовали ампутации, порой двух членов. За первые сутки, мной было сделано около двухсот ампутаций.”
Это подлинный настоящий патриотизм самых высоких проб и истиной чистоты. Народ выступил в Бородинском сражении подлинным творцом в истории и доказал себе самому, и миру, что ни существует на земле наибольшей силы, чем народ, сплоченный народными вождями, чтоб достичь понятной, близкой и величественной сердцу цели.
